Владимир Григорьевич Низьев

У меня есть знакомый барбос, Татошка. Когда он приходит в гости, уже в прихожей, становится на задние лапы, передними обнимает мою ногу и делает совершенно недвусмысленные движения, предлагая вступить с ним в межвидовые сексуальные отношения. Его искренность, без смущения демонстрировать свои намерения, даже в присутствии свидетелей, конечно, подкупает. Я тоже отношусь к нему с неподельной симпатией, но не до такой же степени. Решительно отвергая притязания Татошки, я, возможно, наношу ему психологическую травму, и в Европе меня, наверное, оштрафовали бы за негуманное поведение в отношении к собачке.

В Европе зоофилия запрещена с весьма странной мотивировкой. Сама по себе склонность свободных граждан цивилизованного общества к таким экспериментам возражений не вызвала. Но, как заметили законодатели, братья наши меньшие не могут выразить своего согласия, а, значит, при реализации такого проекта, осуществляется насилие над животными, чьи чувства мы должны уважать. Но в законе не прописан конкретно мой случай, откровенных притязаний со стороны Татошки, на которые я не готов отвечать, при всем моем уважении. На заседании ЕСЗПЖ (европейского суда по защите прав животных) мне пришлось бы доказывать, что притязания Татошки легкомысленно-мимолетны, поэтому и травма, нанесенная ему моим отказом, не может квалифицироваться как «жестокое обращение». Суд с моими доводами, скорее всего, не согласится, поскольку знаки внимания Татошка оказывает далеко не каждому. Например, голые женские ноги никакого впечатления на него не производят. Вероятнее всего, будет найден компромисс. Татошке «пропишут» помощь психолога для преодоления трудной жизненной ситуации, а оплату услуг психолога и судебные издержки возложат на меня, как непосредственного виновника трагедии.