Владимир Григорьевич Низьев

Работал у нас в лаборатории инженер беспредельной активности, Василий Степанович. При наборе сотрудников в штат зарубежной фирмы о таких говорят «aggressive, self-started, team player». Был он материально ответственным лицом и очень внимательно следил за поступлением на склад новых приборов и материалов. Было время становления Лазерного центра и такая его деятельность была крайне полезна.

Однажды он сообщил, что на склад поступил хроматограф, кто его заказал неизвестно, не пригодится ли он нам. Я сказал, что пригодится. При работе лазера происходит химическое разложение смеси газов и контроль за эволюцией состава смеси внутри лазера помог бы дальнейшему совершенствованию конструкции.

С чувством удовлетворения за успешно проведенную операцию Василий Степанович принес и с некоторой торжественностью поставил на стол цельную, литую чугунную болванку весом около 10 кг. с двумя отверстиями.

«Вообще-то говоря, — начал я издалека, опасаясь своими смутными подозрениями навсегда заткнуть фонтан инициативы и трудовой активности сотрудника, — мне с хроматографом работать еще не приходилось. Но мои представления о нем, основанные на его предназначении сильно расходятся с этой железякой. Хроматограф ли это?»

«Хроматограф!, — отрезал Василий Степанович, — Я проверил накладную.»

«Ну, хорошо, — пытался я заехать с другой стороны, — а нет ли на него инструкции? В какое, например, из двух отверстий надо газ запускать?»

«Инструкции никакой нет, а куда запускать газ — неважно.» — сделал заключение Василий Степанович, явно намекая на ограниченность моих умственных способностей. Дело в том, что внутреннее устройство «хроматографа» было крайне незамысловатым. Газ, поступивший во входное отверстие по внутреннему сквозному сверлению тут же попадал на выходное отверстие и благополучно покидал прибор.

В конце концов, пришлось отбросить дипломатический этикет и я прямо заявил, что в накладной явная ошибка и это никакой не хроматограф. На этот мой выпад, затронувший честь и профессиональное достоинство Василия Степановича, тот молча поднял прибор и показал его основание. Там явно заводской технологией к чугунной чушке была приклепана фирменная металлическая бирка, на которой было крупно написано «ХРОМАТОГРАФ».

Аргументы иссякли, загадка природы осталась. Болванку поставили на мой письменный стол и каждый день притрагиваясь к ней я думал о превратностях судьбы, о бренности бытия, о том, как много непознанного в мироздании. Желание разгадать тайну не проходило и регулярное общение с железякой превратилось в привычку, подобно перебиранию четок. И все-таки мистическая история закончилась. Однажды я обнаружил-таки на табличке еще одно слово написанное очень мелко, как будто нарочно законспирированное: «завод». Мелкое «завод» и крупное «ХРОМАТОГРАФ» слились в единую смысловую фразу. А эта продукция завода была каким-то перепускным клапаном. Очень похоже, что как раз тонкие и сложные приборы, какими являются хроматографы завод и не выпускал. Слово уж очень красивое, вот и выбрали для названия предприятия.